Что думают женщины с абсолютным маточным фактором бесплодия по поводу возможности трансплантации матки?

18-03-2019
 

Абсолютный маточный фактор бесплодия (АМФБ) разделается на врожденный (аномалия развития) и приобретенный (в результате гистерэктомии). Долгое время считалось, что методов лечения бесплодия при АМФБ не существует. Пациенткам предлагалось либо воспользоваться услугами суррогатной матери, либо усыновить ребенка. Некоторые из женщин с АМФБ шли одним из этих путей, что позволило им создать семью и расширить ее впоследствии. Но для многих упомянутые возможности не приемлемы по разным причинам (социальным, этическим, психологическим и прочим).

В настоящее время разные исследовательские группы в мире разрабатывают и пытаются применить практику пересадки матки, чтобы помочь женщинам с АМФБ. Трансплантация матки – это пока экспериментальная процедура. Успешные операции по пересадке этого органа уже проведены, и в научной литературе есть сведения о первых детях, которые рождены женщинами, перенесшими такое вмешательство. Пересадка может осуществляться от живого или умершего донора.

Одна из таких исследовательских групп работает в Кливлендской клинике (штат Огайо, США). В этом медицинском учреждении был проведен опрос женщин, желающих участвовать в программе по трансплантации матки. Для этого была разработана программа интервью с женщинами, которые желают родить ребенка после трансплантации матки в связи с АМФБ. Круг вопросов в программе интервью касался мотивации и ожиданий, связанных с операцией по трансплантации матки.

Предложение принять участие в опросе было адресовано 31 женщине. Результаты, пригодные для научного анализа, были получены от 19 человек.

Средний возраст участниц составил 30,4 лет. Средний индекс массы тела был 23,3. Расовая принадлежность опрошенных: 73,7% – европеоидные американки, 10,5% – латиноамериканки, 5,2% – иная раса, 10,5% – не определена (не известна).

Большинство (52,6%) состоят в браке, 42,1% респонденток имеют партнера (брак не зарегистрирован), 5,2% одиноки.

Большинство (63,2%) детей не имеет. Остальные имеют детей (в результате беременности до выполнения гистерэктомии, в результате суррогатного материнства, считают своими детей своего партнера и т. д.).

АМФБ был врожденным у 57,9%, у остальных – приобретенным.

Опрошенные охарактеризовали свое состояние как ограничивающее их жизнь, причем вне зависимости от того, когда и по каким причинам наступило бесплодие. Некоторые респондентки признались, что отсутствие матки создает ощущение неполноценности. Тем не менее, многие отметили, что их состояние сработало своего рода вызовом, который направлен на преодоление проблемы. Они ощущали свой диагноз как повод для преодоления, как стимул стать сильнее.

У опрошенных были трудности в обсуждении своего состояния с членами семьи и партнерами. У них не было уверенности в том, как другие люди отреагируют, узнав о диагнозе. Некоторые из респонденток признались в своем печальном опыте: «Встречаешься с человеком два года. А потом он вдруг говорит, что хочет ребенка, – и до свидания. И это очень трудно перенести».

Сам факт отсутствия матки у женщины влияет на всю ее семью, все ее окружение. «У меня не начинались менструации, – сообщает одна из участниц опроса, – и моя мама повела меня на ультразвук и к гинекологу. Все это произошло в один день… Мне было шестнадцать лет. Это было ужасно! И моя жизнь полностью изменилась, и жизнь моей мамы, брата, сестры тоже».

«Конечно, все мои близкие и все друзья знали, и они обходились со мной очень деликатно. Но мне кажется, мне от этого становилось только хуже,» – призналась другая участница опроса. «Я им говорила: «Живите своей жизнью. Прекратите ходить вокруг меня, как будто я хрустальная ваза»», – добавила эта респондентка.

«Поскольку я была очень юная, я не понимала, что вообще все это означает и что они мне говорят. Но потом я стала понимать, что со мной что-то не то… И каждый последующий этап моей жизни приносил что-то новое, но я понимала, что отличаюсь от других девушек», – говорит другая участница исследования.

Чувства, которые возникали у женщин с АМФБ, были очень личными и трудно выразимыми. Многие хотели получить собственный опыт переживания беременности и сравнивали перспективу пересадки матки с суррогатным материнством. Они желали выполнять активную роль, связанную с ребенком, а не наблюдать пассивно за беременностью суррогатной матери.

Опрошенные говорят: «Если другая женщина будет вынашивать моего ребенка, я буду волноваться за нее, за то, чтобы все шло так, как надо». «С другими людьми связаны риски, особенно если суррогатная мать – не знакомая женщина. А что будет, если она будет пить и курить во время беременности? Я не смогу быть рядом с ней по 24 часа 7 дней в неделю, чтобы все контролировать. А если я сама буду вынашивать, у меня будет возможность контролировать все происходящее».

Некоторые участницы исследования признались, что у них уже есть негативный опыт, связанный или с суррогатным материнством, или с усыновлением. Негативные впечатления на эту тему также могут быть связаны не с самими участницами опроса, а с их ближайшим окружением.

Респондентки в целом осознают риски, связанные с трансплантацией матки. Большинство рисков, о которых они говорили, лежат в медицинской плоскости: «Мое тело может не принять чужую матку, я не смогу зачать или не смогу выносить, или самое худшее – зачатие произойдет, но ребенок не выживет».

Многие респондентки задумываются о социальных последствиях, о реакции окружающих, в том числе своих партнеров. У одной из женщин с АМФБ уже есть рожденный ею сын, она перенесла гистерэктомию, была близка к смерти, и ее партнер сказал ей в связи с перспективой пересадки матки: «Мы хотим, чтобы ты была с нами. Мы столько всего перенесли… Не нужно, чтобы сын рисковал остаться без матери».

Участницы опроса признавались, что перспектива зачать ребенка влияет на долгосрочные отношения с их партнерами.

Большинство респондентов осознает, что трансплантация матки сопряжена с рисками, и идет на это осознанно. «Всегда есть риски, и не важно, что ты делаешь. Если усыновляешь ребенка, то потом может появиться кровная мать. Если пользуешься суррогатным материнством, то может быть невынашивание беременности. Есть столько всего, что может пойти не так…»

В отношении того, какой донор матки предпочтителен – живой или умерший, – мнения разделились. Одна опрошенная размышляла о возможности пересадки матки от своей матери. Другие больше склонялись к трансплантации от умершего человека, чтобы не подвергать рискам и не ущемлять кого-то живого. Некоторые думали о живом доноре: «Это примерно аналогично пересадке почки. Трансплантация матки дает новую жизнь, а пересадка почки позволяет жить лучше. Я не вижу различий». «Мне не важно, живой это человек (донор) или умерший. Главное, чтобы это была здоровая женщина. Если умершая, то важно, от чего она умерла. Но будет ли это влиять на матку? А вообще я не требовательна в этом вопросе».

Авторы исследования отмечают, что трансплантация матки – это сложная многоступенчатая операция. Она включает собственно пересаживание органа от донора реципиенту, затем обязательное кесарево сечение при каждой доношенной беременности и удаление пересаженной матки по окончании репродуктивного периода. Каждый из перечисленных этапов сопровождается вопросами, проблемами и рисками социального, правового, психологического и этического характера. В связи с этим дальнейшие исследования в данной области должны проводиться с учетом мнений самих пациенток, которые решаются на трансплантацию. Результаты проведенного опроса являются уникальным материалом, способным содействовать дальнейшему развитию этого направления медицинских исследований.

 

Источник: Richards E. G., Agatisa P. K., Davis A. C., Flyckt R., Mabel H., Falcone T., Tzakis A., Farrell R. M. Framing the diagnosis and treatment of absolute uterine factor infertility: Insights from in-depth interviews with uterus transplant trial participants // AJOB Empir Bioeth. 2019. Mar 11: 1 – 13.